Под вечер зной палящий спал
И ветер принялся за дело.
И солнца огненный опал
За горизонтом прячет тело,
Что раскалилось докрасна
И в море хочет охладиться -
Картина чудная видна,
Но скоро в дымке растворится.
Ну а пока прощальный луч
Играет дивными тонами,
Не замечая грозных туч,
И шлёт привет мне свой с волнами.
Выводит чёткий абрис скул
И прорисовывает пряди.
А я лишь слышу моря гул
И чей то смех весёлый сзади.
Впиваюсь зорким взглядом вдаль,
Чтоб различить неразличимый
Туман, что бросил в воду шаль,
Чтоб излечить неизлечимый
Бунтарский нрав морской воды,
Чтобы согреть прохладу глади.
Но рёв звучит на все лады.
Прошу-утишься, Бога ради!
Хочу я слышать шёпот твой
И нежность чувствовать прилива.
Но камни, будто бы конвой,
Что стережёт покой залива,
Бросает с силою волна.
И берег быстро отступает.
Ну, не сердись! Уже сполна
Ты напугало всех. Витает
В вечернем свете зыбкий страх.
Но море долго не гневилось.
Последний вижу шторма взмах
И понимаю - всё приснилось.
В окно ворвался утра гул.
И солнца луч ласкает пряди,
Рисуя, чёткий абрис скул.
Я ж запишу свой сон в тетради.

Заштрихованы стёкла дождём.
В окна бьёт уходящее лето.
Как всегда мы от осени ждём
То безумство, что в строчках воспето.
Тот шальной, золотой листопад,
Те горящие грозди рябины,
Те слова, что несёт невпопад
Ветер к нам прилетевший с чужбины.
Что он шепчет? Едва разобрать...
Но шиповник, смущаясь, краснеет.
Не дано нам их тайну узнать.
Вот и дождь поутих. Вечереет.

Поздравляю всех с Яблочным Спасом! Здоровья и Благополучия!

Вот и катится лето уж с горки
Вслед за яблоком спелым к реке.
Август тихо сбежал на задворки
И готов ускользнуть налегке.
И зелёные грозди рябины
Примеряют багряный наряд.
И дубы свои старые спины
Подставляют под дружный заряд
Желудей, что летят на дорогу,
Осыпаясь с могучих ветвей.
Осень тихо шагает к порогу,
И ласкает её суховей,
Приглашая хозяйкой стать в доме
И остаться в нём жить до зимы.
А пока она в летней истоме
Прилегла отдохнуть на холмы.
Те готовятся к встрече с прохладой
Затуманенных, плачущих зорь,
Когда сладкой, душистой наградой
Чай с малиной излечит всю хворь.

Качает город в стылых лужах
Уставший, серый небосвод.
И песнь о долгих, зимних стужах
Вдруг вспомнил ветер. Хоровод
Из облетевших листьев с веток
Кружит над парком день-деньской.
А лист тетрадный с сеткой клеток
На стол улёгся. И с тоской
Ты представляешь дни на море.
И пишешь в мыслях строки ей
О том, как душу крошит горе.
И вмиг становится ясней,
Что одиночество схватило,
И ты зажат в его тисках.
Всё стало тускло и постыло,
И боль пульсирует в висках.
Но адресат - лишь плод мечтаний.
И нет ни слова на листе.
Вот ночь в пылу твоих признаний
Её рисует на холсте
В твоих виденьях скоротечных.
И рассыпается тоска
На сотни звёзд остроконечных.
И не пронзает боль виска.

Плачут росы, прощаясь с рассветом,
И кружит в одиночестве шмель.
Так и мы при прощании с летом
Вспомним с грустью тоску и метель.
Заколышутся золотом нивы,
И с лозы упадёт виноград.
Фиолетом засветятся сливы
И печальнее станет в стократ
От того, что умчалось раздолье
Безвозвратных, просоленных дней,
Когда лучшее в мире застолье -
Хлеб с арбузом средь белых камней,
Что обласканы морем и ветром
На безлюдном, пустом берегу
За далёким, шальным километром.
А пока я июль стерегу,
Чтобы он не сбежал ненароком,
Раньше времени прошлым не стал.
И не надо быть вещим пророком -
Август скоро займёт пьедестал.

Её искал в своих он снах,
Лишь раз увидев в тёплый вечер.
Ресниц пушистых быстрый взмах
Не мог забыть. А дерзкий ветер
Кружил игриво тонкий шёлк
И открывал её колени.
И взять не мог никак он в толк -
Исчезла вмиг, быстрее тени.
И где найти её теперь?
Как долго ждать от жизни чуда?
Но шепчет тот же ветер: Верь,
Она придёт....из ниоткуда...

Спасибо всем-всем!!!
Непростое для меня лето пройдено, слава Богу.
Я тоже всё это время помнила,
что на Стихирусе есть люди,
к которым я с удовольствием вернусь!)))

Я иду в ожидании чуда
По натянутой леске аллей.
Мимо праздного, шумного люда,
Мимо строгих, седых тополей.
Мне всё кажется, детство вернётся
И окликнет из старых дворов.
Где в беде друг всегда познаётся,
Где в огонь он и в воду готов.
Где мы, дети, шалили, играли,
Где с балконов нас звали домой.
Где порой залихватски мы врали,
Что в квартире живёт домовой.
Но, увы, не вернётся к нам детство.
Да и век уж не тот...Что сказать?
И не найдено тайное средство,
Чтоб года не могли ускользать!

Ступени лестницы вели июль к воде.
По ним скатился и нырнул он в глубь морскую.
И в завитой волнами пенной бороде
Мелькнул игриво. Мол, смотрите как рискую!

Всё для того, чтоб вы забыли про меня,
Взглянув ночной порой на бархат небосвода,
Где юный август лунный свет к себе маня,
Предстанет гордо, как восьмое чудо года.

Сегодня лето пьёт из чарки
Напиток августа хмельной.
В плюще увитой, старой арки
Нашёл прохладу томный зной.
И речка вьётся пуповиной,
Что перерезана мостом.
И день второю половиной
Склонился к ночи за бортом
Вдаль уходящего парома.
На нём уплыли прочь мечты.
А ты сегодня будешь дома
В окно смотреть до темноты,
Пока звезда не дрогнет в небе
И не спугнёт твою печаль,
Чтоб ускользнув тихонько в небыль,
Она другой нашла причал.

Приветствую всех, кто не забыл))) и желаю хороших выходных уходящего лета!

Лето лопнуло спелой уж сливой
И течёт между пальцев, как сок.
День разнузданный, жаркий, игривый,
Будто вовсе ему невдомёк,
Что качают уже златоглавой
Красотой сентября деревца
Совсем рядом. И с прежнею славой
Попрощаться придётся с крыльца
Помахав остывающим речкам,
Разноцветным, раздольным полям.
Скоро первенство топленым печкам
Будет отдано и соболям,
Что закрутятся в тёплые шапки
И пушистые шубы господ,
Когда елей пушистые лапки
Снег засыплет у старых ворот.

Надеюсь на новые встречи
в будущем со всеми теми,
с кем меня свела судьба
на этом сайте, и желаю доброго лета!!!

Ковёр цветов под ноги бросит
Июлю солнечное лето
Там, где жару по полю носит
И море в синее одето.
Где ночь гоняется за счастьем
И в тишине его находит.
Где ясный день в борьбе с ненастьем
За тучу серую заходит.
Где горы пиками нарочно
Хотят проткнуть воздушность неба.
И месяц бережно, дотошно
Собрал, как-будто крошки хлеба,
Все звёзды с купола атласом
Что обтянула мгла с заботой.
Любуясь греческим Парнасом,
Довольный собственной работой
Спешит он в грёзы погрузиться,
Растаяв в дымке пред рассветом,
Чтоб вновь над миром водрузиться,
Лишь тьма шепнёт ему об этом.

Мягко стелется к речке дорога,
И нагретый расплавленный день
У жары, словно из-под залога,
Просит выдать прохладную тень.
И ресницы, как чёрные стражи,
Берегут глубину умных глаз.
Сам себе он смешон и не важен.
Важен бег заготовленных фраз,
Что несутся потоком бурлящим
И едва не сбивающим с ног
Ту, к которой собой настоящим
Он явился бы, если бы мог.
Если б мог одолеть эту робость.
Если б мог переплыть океан.
Он бы самую горькую новость
Посчитал за минутный дурман.
Все слова его-брызги фонтана
И ни капли воды ключевой.
И себя, и её в глубь обмана
Вовлекает, коря жребий свой.
Крах всему, он уже неминуем,
А она чрезмерно горда,
Чтоб спсати их одним поцелуем
И одним понимающим "да"....

Вот упрямый! Трясёшь головою,
Не желая никак уступить
Лету, ждущему тонкую хвою
На деревьях в лесах укрепить.

Лету, рвущему небо раскатом
И поящему допьяна луг,
Чтоб над ним, восхищаясь закатом,
Ястреб вычертил в небе свой круг.

Лету в нежных объятьях тумана
На рассвете смотрящему сны.
В них прибрежные воды лимана
И пески золотые видны.

Вот хитрюга! Считаешь улыбки,
Что прохожие дарят с лихвой.
Ты и сам, месяц май, это знаешь -
День последний сегодня был твой.

В тихой, трепетной печали
Растворился разговор.
Даже ходики молчали,
Словно ждали приговор.
Он то взгляд пытался прятать,
То искал поступков суть,
То идя к судьбе на паперть,
Умолял любовь вернуть.
У неё в глазах тревога
Не могла найти покой.
Не сбежать ей из острога,
Охраняем он тоской.
Тени ластились, как кошка.
Вечер свой нашёл причал.
Из открытого окошка
Зримо было, как венчал
Сумрак месяц со звездою.
Лишь она была одна.
Смоль волос с искрой седою
В свете лампы ей видна.
Лишь она жила с любимым
В одиночестве своём.
С чувством, бережно хранимым.
Он с досадой жил вдвоём.

Ветер треплет гриву клёна
И нагайкой хлещет дуб.
Ночь чудна и несмышлёна,
В деревенский лезет сруб.

Видно, мало ей простора
На полях и на лугах.
В щель дощатого забора
Просочилась, и в стогах

Навела она порядок,
Разметала колоски.
От её шальных повадок
Нет минутки для тоски.

Всюду нос она засунет
И, устав, шмыгнёт в кровать.
На свечу тихонько дунет
Да до зорьки будет спать.

Мы будем пить закатный свет, -
Сказали сумерки в лесу.
И вот уже опушки нет,
И мрак помял цветов красу.

А ветер крутит лист осины
И щекотит бока сосне.
Я обхожу капкан трясины,
Что пастью чудится во сне,

Готовой съесть любого зверя,
По нраву ей любая дичь -
Совсем не важная потеря!
В болоте сгинет жалкий клич.

Пугают шорохи и звуки
Дыханья треснувшей коры.
И нервно ищут выход руки
Из этой призрачной игры.

Но луч рассветного светила
Коснулся ласково ресниц,
И ночь с виденьем укатила
На веренице колесниц.

Зачахли сумерки, ни тучки дождевой.
И ночь готовится терпеть терзанья жажды.
Вдруг покачав уныло жёлтой головой,
Луна исчезла, чтоб воскреснуть вновь однажды.
А утром травы будут жадно пить росу,
Опередить стараясь жаркий лучик солнца,
Который кто-то словно держит на весу,
Чтоб он пронзил и осушил бокал до донца,
Водой наполненный у каждого цветка,
Прозрачность капель сохранившего с любовью
Внутри себя и на изгибах завитка
Зелёных листьев. Вот уж небо дышит новью.
И в новый день собралась мчаться стайка птиц,
Неся на быстрых крыльях новых дел гирлянду.
Им с высоты не видно наших сонных лиц
И глаз, глядящих с любопытством на веранду,
Где новый свет уж расстелил теней ковёр,
И стол дощатый стережёт свои покои.
Давно уж темень за окошком кто-то стёр,
Да шмель жужжит, на танец ждут его левкои.

Я в крике птицы перелётной
Ловлю любви далёкий глас.
Не то, что шутки искромётной,
Не пророню и пары фраз.

Обет молчанья не давала.
Лишь обещала вечно ждать,
Да мысль навязчиво сновала -
Я несчастливая, видать.

Ты уходил в осенний вечер,
И дождь вылизывал следы.
Как пёс скулил протяжно ветер,
Учуяв скверный дух беды.

Ты уходил и мне оставил
Мою никчёмную любовь.
Хоть ты её и обезглавил,
Она жива и крепнет вновь.

Твои черты уж стёрли годы,
Но ясно помню искры глаз
И вероломство непогоды,
Укравшей твой прощальный глас.

Уж сколько минуло времён,
А скорбь таится в образах.
И сколько поднято знамён
У поколений на глазах.

Уж сколько траурных гвоздик
Легло на плиты в память павших.
Стереть нельзя войны той лик,
Как и нельзя забыть познавших
Весь ужас жизни на краю,
Где боль и стон пронзили годы,
Когда не стало мест в раю,
И цвета крови небосводы

Глядели раненым в глаза,
А матерей, убитых горем,
Текла солёная слеза,
Чтоб стать извечной скорби морем.

Мы сохраним в своих сердцах
И детям нашим завещаем
Хранить ту память о бойцах,
Что свято в мае навещаем.

Кому цветы несём. Как кровь
Они алеют у подножий.
Вот приподнял забавно бровь
Малец на прадеда похожий...

Подайте алый мак поэту,
Он воспоёт его в стихах.
И призовёт весь мир к ответу
За журавля последний взмах.

Подайте хмурый день осенний,
Забрызжет он его слезой.
Ведь жизнь без горьких потрясений -
Что жизнь без бега для борзой.

Поэт, поэт...ты ранен в душу.
Чудак иль просто человек,
Из моря слов попав на сушу,
Рифмуешь свой никчёмный век.

В какую синь мне окунуться,
Чтобы душой коснуться грёз?
Чтоб в детстве сказочном проснуться
И чтоб поверить, что всерьёз
Тебя порадуют рассветы
С росой, играющей в цветах,
И что на всё найти ответы
Легко, как птице сделать взмах
И полететь навстречу утру,
Чтобы обнять крылом туман,
Что щедро сеет дымки пудру
И превращает быль в дурман...
Какую синь измерить взглядом,
Чтобы разверзлись небеса?
И чтоб услышать где-то рядом -
А знаешь, живы чудеса!

Я веду по кромке незабудки
Пальцем по шершавому листу.
В памяти всплывают рыбкой сутки.
Мне теперь их видно за версту.

Сутки, проведённые с тобою.
Сутки - это вечность для двоих,
Если жизнь смешала дни с толпою,
Где мы врозь. Смотри, уж ветер стих!

Я веду по кромке незабудки
Пальцем по шершавому листу.
Думаешь, заплачу? Нет уж, дудки!
Лишь к тебе сильнее прирасту...

Вот Первомай. Дождём он залит.
И ненадутые шары
Ничто в полёт уже не манит.
И где людских трудов дары?

Храним мы в памяти былое.
Где жили детство, мир, труд, май.
И где нам яблоко гнилое
Не подавали в "эппл-пай".

Где дядя Сэм глядел с картинок,
А не толкал тебя в метро.
И скрип новёхоньких ботинок
Бодрил заснувшее нутро.

Но вдруг вонзился луч в окошко,
Перечеркнув дождя струю.
И стало радостней немножко ,
Как-будто снова ты в строю

Средь одноклассников галдящих.
И демонстрации ряды
Текут рекой вперёдсмотрящих
Людей, не чующих беды.

"эппл-пай" (apple pie) - яблочный пирог

В каком углу рабочего стола
Иль в ящике под ворохом бумаг
Запряталась предательски хула,
Которую обрушил грозный враг?

А, может, он не враг, а добрый дух,
Придирчиво читающий все строки,
То про себя, то не стесняясь, вслух?
Не знает он ни графики, ни сроки.

Он рассмеяться может и в лицо,
И ты с обидой прочь швырнёшь тетрадь,
Признав, что стих - ей Богу, дерьмецо.
Не будет грех тебе его порвать.

А можешь уловить хвалебный тон.
И пригубив едва глоток успеха,
Услышишь раздосадованный стон -
Опять цензурой найдена прореха.

Прозрачность крыльев стрекозы
Пронзила нежный воздух мая.
И в ожидании грозы
Затихла роща, как немая.

Листва не шепчется с листвою,
В одно мгновенье смолкли птицы.
И ощетинив грозно хвою,
Лес стережёт свои границы.

Вот туч нависших серый цвет
Затмил всю яркость небосвода.
Под шум дождя в ночи сонет
Создаст весенняя природа.

Она знала его по бумагам,
По отрывкам неизданных глав.
Он мальчишкой по рвам и оврагам
Нёсся ветром, рубашку порвав.
Так бежали курчавые строчки
По листам, пожелтевшим в пыли.
И всё чаще предательски точки
Заменяли слова, как могли.
Он писал про далёкое детство
И про страх никогда не узнать
Что такое дурное наследство,
О котором твердила всё мать.
Он читал в кабаках свою прозу,
Когда вышли из моды стихи.
И в петлице атласную розу
Поливали мужские духи.
Она встретить его так мечтала,
Заглянуть в глубину умных глаз,
Когда снова и снова читала
Им заброшенный новый рассказ.
Он уехал из дома на юге,
Не узнав, что посеял обман.
Она письма писала подруге
Про свой бурный курортный роман.

Она читает стихи на задворках
Его усталой, заблудшей души.
И притащив патефон на закорках,
Знакомит Брамса с уныньем глуши.
Она готова выслушивать бредни,
Что породил взбунтовавшийся ум.
Он обещал ей вот только намедни
Раскрыть все тайны сократовских дум.
Она танцует горячий фламенко,
Чтоб он почуял всю силу огня.
А он лишь гладит холодную стенку,
Что жар снимает, прохладой маня.
Она лететь вознамерилась в пропасть,
Чтоб где-то там его чудом спасти.
Но осознала, что сломана лопасть
В её судьбе, и не будет расти
Надежда, крыльям дававшая силу.
Она поникла цветком без воды.
И со спины, с оголённого тылу
Подкралось чувство внезапной беды.
Нет, не его она тихо теряла,
Он никогда не любил, как она.
Обида в горле слезами застряла.
Нет больше чувства, есть жалость одна.
Она жалеет себя, сиротину -
Пустая ваза, лишь влага на дне.
Любовь засохла, а он на картину
Кладёт мазки и ей машет в окне.
И распускаются шапки пионов
В дыму его сигаретных колец.
Она ж одна, против всяких законов
Читает в воздухе слово "конец".

Скажи, кукушка, сколько лет
Любви отмерено прожить?
Не торопись давать ответ!
Судьба должна поворожить.

Я знаю точно, небеса
Спустили строгий свой указ,
Чтобы разлуки полоса
Не развела подольше нас.

Постой, кукушка, помолчи!
А вдруг, указ - всего лишь сон?
Твои "ку-ку", как палачи.
Да замолчи же! Слышишь стон?

То наши чувства терпят боль,
Размолвки терпят и разлад.
Ты замолчала? Что ж, изволь,
Бери любую из наград!

Прошу, отменим этот счёт!
Всё познаём мы на пути -
Удар падений и полёт,
И то, что дважды не войти

В прозрачность вод одной реки,
Что чашку битую не склеить.
И мы от детства далеки,
Чтоб в сказки глупые поверить,

В которых много-много лет
Живут счастливые герои,
Не зная горестей и бед,
И их минуют мрак и хвори.

Но пусть указ - всего лишь сон.
И пусть судьба не ворожит.
А жизнь тихонько под уклон
Тропою верною бежит.

Мы сами лучше посчитаем
Своей любви года и дни.
Пока живём, пока мечтаем,
Пока двум лебедям сродни.

Пшеницей жёлтой колосится
Бескрайность вызревших полей,
Чтобы в чужих краях присниться,
Где нет весною журавлей.

Где лес не кланяется утру,
Спеша с тобой встречать рассвет.
И где пыльцы цветочной пудру
Не сыплет маковый букет.

Где не желает речка встречи
С морской, солёной синевой.
Где не мерцают тихо свечи,
И позолоченной главой

Не жмутся церкви к небосводу,
Чтоб их душа, молитв полна,
Летела смело на свободу.
Туда, где солнце и луна

Друг другу место уступают,
Как повелел Господь и нам.
Где птицы гордые летают,
Как-будто мчатся по волнам.

Где нет берёз и грустной ивы
С печалью вечной на ветвях.
О всём об этом скажет нивы
Во сне увиденный размах.

Я заливистой, звонкой капелью
Разбужу всю округу с утра
И своей золотою свирелью
Расскажу, что настала пора
Тёплых дней и лучистого солнца,
Ветра свежего и облаков,
Залететь к вам готовых в оконца
Вместо любящих свет мотыльков.
Я раскрашу свод неба лазурью,
Напою заливные луга,
Цвета радуги яркой глазурью
Изогнётся на счастье дуга.
Я грачей перелётною стаей
Осчастливлю родные края,
Чтоб зимы дух последний растаял
И румянцем зарделась заря.
Так природы простые законы
Утвердят превосходство весны,
Почитающей свято каноны,
По которым апрель видит сны,
Что наполнили воздух прохладой,
И в глуши опушённых лесов
Долгожданной, волшебной наградой
Разольётся каскад голосов.
То ручьи - слёз хрустальных творенья,
Побегут, воспевая любовь.
Она радости светлой мгновенья
Приготовила каждому вновь.

Сколько нужно разлук,
Чтоб познать встречи суть,
Чтобы дрожь твоих рук,
Как опасную ртуть,
Собрала влагу слёз
В уголках его глаз?
Неужели всерьёз
Больно вам в первый раз?
И обветренных скул
Повторяя черты,
В пальцах чувствуешь гул
И пульсацию ты.
Сколько нужно сердцам
Было биться об лёд,
Чтобы вам, двум слепцам,
Показать как придёт
Утром ранним любовь
И коснётся души,
Чтоб рождённое вновь,
На обломках, в глуши
Чувство тонких миров
Обрело навсегда
Свой потерянный кров?
Дни...недели...года.

Вы видели, как утром облака
Новорождённую зарю запеленали,
И Господа всесильная рука
Открыла перламутровые дали?
Вы видели, как ласковый ручей
Бежит, тихонько песню напевая
О том, что в жизни он совсем ничей,
А пыльные цветы главой кивая,
Ютятся на обочинах дорог,
Боясь, чтоб их стада не затоптали
Под звуки, что извлёк пастуший рог,
Которые домой коров позвали?
Вы видели, как вечером закат
Качает на волнах уставших море,
И словно оживающий плакат
Небесный фон рисунок сменит вскоре?
Не видели? Прошу вас, посмотрите!
Ведь это неземная благодать.
Руками вы её не сотворите,
Душой её лишь можно увидать.

Сижу тихонько в уголке
На белом, гладком потолке.
Решу, спускаться ль, я потом.
Смотрю, как кошка спит с котом
И слышу, как несёте вздор,
Друг другу ставя всё в укор.
Я чёрный, маленький паук
С ногами вместо ловких рук,
И их достаточно вполне,
Чтоб жить безбедной жизнью мне.
Вы совершенней милюзги,
У вас есть руки и мозги.
Зато нам, хитрым паукам,
Никто не хлопнет по рукам!
Да и зачем мозги то мне?
Они, скорей, нужны тебе,
Ума лишённому супругу,
Чтоб понимать свою подругу.
Раз ум не дали мужику,
Родня он, может, пауку?
Жена же тоже твердолоба
И у неё в подругах злоба.
Порой паучью сеть плетёт,
Мне за сестру вполне сойдёт.
Так вы, ребята, кто всерьёз?
Меня уж мучает вопрос.
Но где же взять на всех то ум?
Зато богат мозгами кум.
Он любит тощую куму
И деток целую суму.
Коров, гусей и даже хряка
Ему пасёт его собака.
А вы живёте не в ладу.
Я лучше к ним с семьёй уйду.
Да, в паутину эти бредни
Я заманил, кажись, намедни.
Глядишь, домашнюю скотину Поймать смогу я в паутину -
Гигантских мух и пауков,
Пусть нас порадует улов!

Помнишь, детство, былые проказы,
Как ловили плотву на блесну,
Как пугали ночные рассказы,
И как резали зубы десну?

Помнишь жар и разнузданность лета,
Что трепало мальчишкам вихры,
И любимца всей школы-скелета,
Да забористость первой махры?

Помнишь, юность, тенистые парки
И шары золотые цветов,
Поцелуи под вздох тёмной арки
И под крик очумевших котов?

Помнишь, зрелость, мы кутались в шали
В те бессонные ночи тревог,
Когда новые дали позвали
Повзрослевших детей за порог?

Только старость сама нам расскажет
Всё, что было с тобой и со мной,
Когда кошкой пушистою ляжет
На диване дождливой весной.

Строки появились на свет после прочтения стихотворения Ирины Себастьян "Иногда"

Коль мы читаем откровенья,
Знать, воля автора на то.
Иной не даст без сожаленья
Надеть тебе своё пальто,
А кто-то душу даст примерить,
Вложив легко её в карман.
И невозможно не заметить
Полунамёк-полуобман,
Что он открыт, простите, миру,
Как люк в ночи среди двора.
Опустим дальше мы сатиру,
Вернёмся лучше к ней с утра.
А кто-то вымысел предложит,
В который веришь до конца.
Сей монолог рассказ продолжит
Про одинокого слепца:

Один слепец хотел прозреть,
Чтоб хоть немного, хоть на треть
Увидеть в прорези замка,
Насколько шавка велика,
Что утром лает, как Полкан,
И веришь - это великан.
А днём скулит, ну словно, щень -
Похоже, песик тощ, как тень.

Вот так поэт, слагая рифму,
Готов предстать святым отцом.
То выдаёт себя за нимфу
С прекрасным, бархатным лицом.
То вам покажет суть натуры
Того, кто верит в мумиё.
То одолжит черты скульптуры,
Чужое выдав за своё.
Заставит думать, сомневаться,
Укоры чувствовать и стыд,
Позволит к тайне прикасаться,
Смеяться, плакать ли навзрыд.

Мы все разнимся, суть едина -
Словами прорвана плотина,
И нас несёт поток вперёд
В стихов шальной водоворот!

Нет тоньше нежного плетенья,
Чем чувства, врученные двум,
Когда раздумья и смятенья
Не покидают пылкий ум.

Когда заходит в гости ревность,
Когда важнее слово "мы"
И ненавистно слово "бренность".
И нет загадочнее тьмы,

Чем тьма полночного бульвара,
В которой слышатся стихи.
Друг другу их читает пара
Влюбленных юных и тихи

Их голоса, и тихо в вечность
Скользит младого духа нить,
Чтоб к слову века "быстротечность"
Успеть "любовь" внахлёст пришить.

А где-то тихо на лугу
Стрекочут юркие сверчки.
И солнцу в огненном кругу
Нужны защитные очки.
А где-то слякоть жижу месит,
И дождь стучит который день.
Потом свои рога развесит
Сушиться вымокший олень.
Кому-то в радость дуновенье
Прохладу дарящих ветров
И озорное мановенье
Травой расстеленных ковров.
Скрипучесть старых великанов
Навеет где-то дух баллад,
А лязг расставленных капканов
Иной придаст рассказу лад.
А где-то тихо спят селенья,
И месяц сон их бережёт.
Кому-то кто-то откровенья
Дарить готов, когда не лжёт.

В кромешной мгле уснул фонарь.
И ночь гляделась в темноту.
Изрядно выпивший звонарь
Во сне увидел пустоту
Своей обкраденной души,
Что дверь грехам открыла смело.
Уж лучше б вынесли гроши
Из дома воры, чем запело
О краже сердце в унисон
С опустошенною душой.
Звонарь тревожный видел сон -
Он одноруким стал левшой.
И колокольный бил набат
О том, что явится пророк.
Крестились все - и стар, и млад.
Крест наложить лишь он не мог.

Пелена белёсого тумана
Прикорнула тихо на реке.
Оглавленье летнего романа
Увидалось где-то вдалеке.
Вспомнились багряные закаты,
Что ныряя вглубь, касались глыб,
Из которых сложены палаты
Во дворцах на дне, где царство рыб.
Вспомнились лиловые восходы,
Что взмывали ввысь навстречу дням,
Лето отправляющим в походы,
Не давая отдыха коням.
Вот уж август мчится что есть духу
На ретивом, жарком скакуне,
И мотив тревожный его слуху
Чудится. То девушка в окне
Затянула песню про берёзы
Вдоль осенних сумрачных дорог,
Про свои несбывшиеся грёзы,
Про любовь, что хлопец не сберёг.

Во тьме печальное окно
Уныло смотрит в подворотню.
И штор помятое сукно
Уже отсчитывает сотню
Мольбой разбуженных ночей.
Хоть веры нет такой, как прежде,
Но воск оплавленных свечей
Пятном чернеет на одежде.
Ты всё же шепчешь образам
Заветных слов немую вязь.
Твоим зажмуренным глазам
Не увидать всю боль и грязь,
Что ограждающей рукой
Отводит прочь Отец Всевышний,
В веках не знающий покой.
Ты не уронишь волос лишний
С воздетой к небу головы
Без воли Господа на то.
Сто тысяч раз слова правы -
Без веры в жизни мы - никто...

Ветер взвизгнул, как-будто собаке
Наступили на лапу впотьмах.
Словно в уличной мелочной драке
Появился жестокий размах.

Листья вжались в свинцовость асфальта
В ожиданьи напора дождей,
Полирующих плитки базальта.
Им хотелось лететь от людей,

В суматохе по жизни бегущих,
Не имеющих времени жить,
Ненавидящих, алчущих, лгущих,
Всё готовых ломать и крушить.

Им хотелось лететь, словно птицам,
В те края, что зовут гнёзда вить,
Чтоб в родные места возвратиться,
Лишь научатся люди любить.

И в повороте головы,
И в тёмном локоне волос
Ты в подтверждение молвы
Читаешь лишь немой вопрос

О правомерности небес
Тебя поставить на пути.
И как мальчишка ждёшь чудес,
Чтоб рубикон сей перейти

И разгадать загадку глаз,
Смотрящих строго, чуть надменно.
Не смеешь ты в который раз
Заговорить с ней откровенно.

Но вот судьба срывает маску.
Ты видишь взгляд её, он нежен.
И жизнь меняет свою краску.
И вот уже почти повержен

Вас разделяющий острог,
В котором чувства под запретом
Скрывались так, как между строк
Любовь запрятана поэтом.

Восьмое марта - бой курантов.
Не в телевизоре - в мозгах.
Пересчитав всех фигурантов,
Володя выскочил в слезах
Из магазина "Семицветик".
Оставил там он пять зарплат.
Владимир - юный кибернетик,
А не промышленный магнат.
Нет, никогда он не забудет
Свой первый в жизни взрослый март -
И в школу горн уже не будит,
И в прошлом запах краски парт.
А в том кафе у морвокзала
Он первый раз сказал ей "ты".
Ну, а она ему сказала,
Что, мол, мимозы - не цветы.
И с той поры не любит Вова
Сей праздник женщин и весны.
Кошмар ночной опять и снова
Цветные Вове дарит сны.

Счастливым дням ведёшь ты счёт,
В календаре рисуя крестик.
Как настоящий звездочёт,
Собравший с неба звёзды вместе,
Считать без устали готов
Своё несметное богатство,
Как прихожан со всех дворов
Считает в праздники аббатство.
Всё стерпит бедный календарь -
И вышивку твою крестом,
И навалившуюся хмарь,
Когда отложен на потом
Подсчёт умытых счастьем дней,
Когда уныния коварство
Тебе становится родней,
Чем света солнечного царство.
Но вот последний сорван лист,
И старый год уйти готов.
И как младенец снова чист
Январь, не знающий крестов.

Он в гольф играет, пьет коньяк,
Гитару щиплет, любит покер.
И в жизни всё, как-будто так,
Что позавидует сам Уокер.

Который Джонни, с этикетки.
А дамы смотрят ему вслед.
Но все они - лишь статуэтки,
Ее средь них, увы, друг, нет...

Она ж поёт и любит Баха
И ездит в Баден воду пить.
Она почти не знает страха,
Один лишь страх - не полюбить

Коньяк и гольф, гитару, покер.
Он сам давно её герой.
Об этом знает только "Уокер"
В бокале кобальта с искрой.

Бульвар согрелся, вдох - и почки
Набрали силу на ветвях.
Дождались выдох - и листочки
Готовят первый робкий взмах.

А им полёта ждать недолго.
Весна и лето - миг чудес,
Когда старушка наша Волга
В зеркальных водах видит лес.

Когда поляны земляники
Зовут аукаться ребят.
И сосны выставили пики
Своих верхушек. И не спят

Птенцов заботливые мамки -
Кормёжка с раннего утра.
И белок взбалмошные самки
Докажут вам, что жизнь - игра.

Промчится всё, и осень встретит
Объятьем трепетным ветров,
Сорвет листву и не заметит,
Как съест ее огонь костров.

Заснеженных строк растворилась поспешность.
Тягучими стали простые слова.
И взглядом разлитая теплая нежность
Катилась повсюду быстрей, чем молва
Разносит по городу глупые сплетни,
Рождая бабенок и дев пересуд.
И день разогретый, как-будто бы летний,
Вершил над остатками снега свой суд.
И запах проталин кружил, словно птица,
Взмывал и врезался прохожим в лицо,
Дурманил рассудок, спеша возвратиться
Туда, где Весна присмотрела крыльцо
У дома, что зиму проспал безмятежно
И вот распахнул свои окна-глаза.
На старых деревьях повисли небрежно
Промерзшие ветви. И будто слеза
Бежал между ними ручей осмелевший.
Он первым почуял Весны колдовство.
А тонкий ледок, от тепла разомлевший,
С ручьем обнаружил свое вдруг родство.

Встречайте новую весну
И с ней рождайтесь, прочь сомненья!
Как ловят рыбу на блесну,
Ловите радости мгновенья!

Коснулся ль теплый луч щеки
Иль почки лопнули у вишни...
Цените эти пустяки,
Для вас старается Всевышний!

Мчится Праздник по деревне,
Зазывают бубенцы
Сохранить обычай древний.
На дворе - Весны гонцы.

Шутки, песни, в играх воды -
Все смешалось, все сплелось.
И закон самой Природы
Повернул земную ось.

Пляшут девки с молодцами,
А блины сидят в печах
С расписными изразцами,
Словно с шалью на плечах.

Из соломы рукодельный
сотворил Красу народ.
И с весельем неподдельным
Пламя водит хоровод.

Сани рыхлый снег утюжат,
Унося Старушку прочь.
Та уж больше не завьюжит,
Нам пришлет на смену Дочь!

Ты не хочешь волшебных миров
И даров до зевоты ненужных.
Ты готов променять хлеб и кров
На вибрацию связок натужных.

Им под силу порвать сотни струн,
Что натянуты жизнью сквозь годы,
Чтобы гроз усмиритель Перун
Отворил потемневшие своды.

Докричаться б тебе до небес,
Пусть услышит надтреснутый голос
С громом дружащий огненный Зевс,
Чтоб в полях вздрогнул выспевший колос.

Чтобы песня твоя на разрыв
Научила прощать и любить.
Чтоб прорвавшийся болью нарыв
Состраданья заштопала нить.

Ты разговор ведешь со снегом.
Его слепили в три комка.
Знаком он вряд ли с быстрым бегом.
И тонкий прут - его рука.

В друзья совсем он не годится,
Он не умеет ничего.
Углем чернеющим глазницы
Лишь зорко смотрят. Ты ж его

Считаешь другом самым верным
И доверяешь тайны все.
Делиться можешь сокровенным,
Шепнешь о черной полосе,

Что начертила "кол" в тетради.
И о проказах во дворе
Молчать попросишь Бога ради!
Без них так скучно детворе!

Но стал теплее солнца луч,
Он скоро весь растопит снег.
Прольется друг дождем из туч...
Простишь ли ты ему побег?

Салютом брызнула сирень,
Повисла гроздьями на ветках,
Будто разглядывая тень
На нижних веточках-соседках.

Ее пьянящий аромат
Кружит шмелей в веселом танце.
А небом сотканный закат
Тихонько спит, как книжки в ранце,

Что за спиной у школяра,
Домой идущего вприпрыжку.
И ветер треплет до утра
В ночи сиреневую вспышку.

Детство смотрит в окно. Цвета сочной травы
Представляются взрослые дали.
И обидно до слез - расстелили ковры,
А побегать по ним не позвали!

Те ковры, как конвой, охраняют леса,
Под запретом любая прогулка.
Не помогут тебе колдовства чудеса,
И слова отчеканены гулко -

Подрасти. Не спеши. Все успеешь с лихвой.
Но от этого хочется плакать.
Мама манит тебя ароматной халвой,
А ты сырость разводишь и слякоть.

Лепятся к церкви домишки,
В даль устремив взгляд окон
Ярких, как-будто бы вспышки.
Тихо идет на поклон
Вечер, укутанный белым
Пледом из снежных даров,
Шагом пугливым, неспешным,
Глушь огибая дворов,
Шепчет молитву, завьюжив,
В храм проскользнул через щель.
Гладко поля отутюжив,
Стихла подружка-метель.
Рано разбудит округу
Сонный, озябший звонарь.
Утро пройдется по кругу
И заберется в алтарь.
Свежим дыханьем погасит
В нужное время свечу.
В цвет золотистый окрасит
Мир, проведет по плечу,
Нежно касаясь любого,
С верой смотрящего в день.
Ликом предстанет святого
Самая страшная тень.

Ты - пилигрим в своей судьбе,
Кочевник с жалкою котомкой.
И к жизни тихой ворожбе
Уже привык, и к корке тонкой
Ледовой глади, и ко мху,
В котором прячется трясина.
И песни леса на слуху,
Их тянет старая осина.
И так знаком простой мотив,
Идешь, как мышь под звуки дудки.
Рутинных дней локомотив
Тебя везет, сминая сутки.
И годы тянутся во след,
А жернова забот никчемных
Их поглощают, как обед,
Что послан вдруг толпе бездомных.
Но вот прозрачная весна
В который раз звенит капелью.
И пробудившись ото сна,
Поддался мир ее веселью.
Тебе ж ничто уже не ново.
Сценарий знаешь наперед -
Кому какое скажешь слово,
Когда и что произойдет.
Ведь столько весен позади!
В твоей котомке тот же скарб.
И как далеко ни ходи,
С тобой вернется тот же раб,
В тебе сидящий и уныло
Смотрящий вдаль десятки лет.
Ему приелось и постыло,
Казалось, все. Но, впрочем, нет!
Тончайший луч к душе пробился -
Ты чуешь новый аромат,
И будто заново родился,
И солнце ярче во сто крат.
Но что такое? Ты встревожен.
А это новая весна.
И новый путь к ногам положен.
Была бы обувь не тесна!

Полей бескрайних аромат
Шмели разносят по округам,
Когда горячечный закат
Сползает медленно по дугам

Чуть преломившихся лучей
Владыки-солнца Ставрополья.
И день, как-будто бы ничей,
Садится медленно на колья,

Что ощетинил палисадник,
Не дав сбежать своим цветам.
А богомол, как храбрый всадник,
По листьям скачет тут и там.

И треск цикад нещадно глушит
Малейший шорох южных трав,
Которых ветер жаркий сушит,
В ковер изысканный соткав.

Прохладой ночи небо дышит
И пьет ее сполна ковшом -
Он звездной нитью четко вышит
На черном куполе большом.

Раскраснелся сегодня закат,
Обещая на завтра ветра.
И расплющился вечер, как скат.
И ушел в глубину до утра.

Там на дне в разноцветных кораллах
Он увидит прозрачные сны.
День рассвет повстречает на скалах,
Где лучи золотые видны.

И обещанный ветер покажет,
Как трепал кучерявость берез
В дальних весях. И бурей накажет
Тихий мыс, рассердившись всерьез.

И лишь вечер утишит бродягу,
Да погладит морскую волну.
И на берег швырнувши корягу,
Вновь нырнет на покой в глубину.

Ее фигура вдалеке,
Как оттиск темный на белесом
Тумане легком на реке,
Зависшем дымкою над плесом.

И утро зябкое утонет
В твоих прищуренных глазах,
Лишь теплоход гудком застонет,
И милых рук исчезнет взмах.

А дальше будет вереница
Постылых дней, где ты один -
Толь пассажир, то ли возница,
Толь жалкий раб, толь господин?

И жить ты будешь ожиданьем,
Когда судьба вознаградит
На берегу Оки свиданьем
С той, что разлука возвратит.