В каком углу рабочего стола
Иль в ящике под ворохом бумаг
Запряталась предательски хула,
Которую обрушил грозный враг?

А, может, он не враг, а добрый дух,
Придирчиво читающий все строки,
То про себя, то не стесняясь, вслух?
Не знает он ни графики, ни сроки.

Он рассмеяться может и в лицо,
И ты с обидой прочь швырнёшь тетрадь,
Признав, что стих - ей Богу, дерьмецо.
Не будет грех тебе его порвать.

А можешь уловить хвалебный тон.
И пригубив едва глоток успеха,
Услышишь раздосадованный стон -
Опять цензурой найдена прореха.

Прозрачность крыльев стрекозы
Пронзила нежный воздух мая.
И в ожидании грозы
Затихла роща, как немая.

Листва не шепчется с листвою,
В одно мгновенье смолкли птицы.
И ощетинив грозно хвою,
Лес стережёт свои границы.

Вот туч нависших серый цвет
Затмил всю яркость небосвода.
Под шум дождя в ночи сонет
Создаст весенняя природа.

Она знала его по бумагам,
По отрывкам неизданных глав.
Он мальчишкой по рвам и оврагам
Нёсся ветром, рубашку порвав.
Так бежали курчавые строчки
По листам, пожелтевшим в пыли.
И всё чаще предательски точки
Заменяли слова, как могли.
Он писал про далёкое детство
И про страх никогда не узнать
Что такое дурное наследство,
О котором твердила всё мать.
Он читал в кабаках свою прозу,
Когда вышли из моды стихи.
И в петлице атласную розу
Поливали мужские духи.
Она встретить его так мечтала,
Заглянуть в глубину умных глаз,
Когда снова и снова читала
Им заброшенный новый рассказ.
Он уехал из дома на юге,
Не узнав, что посеял обман.
Она письма писала подруге
Про свой бурный курортный роман.

Она читает стихи на задворках
Его усталой, заблудшей души.
И притащив патефон на закорках,
Знакомит Брамса с уныньем глуши.
Она готова выслушивать бредни,
Что породил взбунтовавшийся ум.
Он обещал ей вот только намедни
Раскрыть все тайны сократовских дум.
Она танцует горячий фламенко,
Чтоб он почуял всю силу огня.
А он лишь гладит холодную стенку,
Что жар снимает, прохладой маня.
Она лететь вознамерилась в пропасть,
Чтоб где-то там его чудом спасти.
Но осознала, что сломана лопасть
В её судьбе, и не будет расти
Надежда, крыльям дававшая силу.
Она поникла цветком без воды.
И со спины, с оголённого тылу
Подкралось чувство внезапной беды.
Нет, не его она тихо теряла,
Он никогда не любил, как она.
Обида в горле слезами застряла.
Нет больше чувства, есть жалость одна.
Она жалеет себя, сиротину -
Пустая ваза, лишь влага на дне.
Любовь засохла, а он на картину
Кладёт мазки и ей машет в окне.
И распускаются шапки пионов
В дыму его сигаретных колец.
Она ж одна, против всяких законов
Читает в воздухе слово "конец".

Скажи, кукушка, сколько лет
Любви отмерено прожить?
Не торопись давать ответ!
Судьба должна поворожить.

Я знаю точно, небеса
Спустили строгий свой указ,
Чтобы разлуки полоса
Не развела подольше нас.

Постой, кукушка, помолчи!
А вдруг, указ - всего лишь сон?
Твои "ку-ку", как палачи.
Да замолчи же! Слышишь стон?

То наши чувства терпят боль,
Размолвки терпят и разлад.
Ты замолчала? Что ж, изволь,
Бери любую из наград!

Прошу, отменим этот счёт!
Всё познаём мы на пути -
Удар падений и полёт,
И то, что дважды не войти

В прозрачность вод одной реки,
Что чашку битую не склеить.
И мы от детства далеки,
Чтоб в сказки глупые поверить,

В которых много-много лет
Живут счастливые герои,
Не зная горестей и бед,
И их минуют мрак и хвори.

Но пусть указ - всего лишь сон.
И пусть судьба не ворожит.
А жизнь тихонько под уклон
Тропою верною бежит.

Мы сами лучше посчитаем
Своей любви года и дни.
Пока живём, пока мечтаем,
Пока двум лебедям сродни.

Пшеницей жёлтой колосится
Бескрайность вызревших полей,
Чтобы в чужих краях присниться,
Где нет весною журавлей.

Где лес не кланяется утру,
Спеша с тобой встречать рассвет.
И где пыльцы цветочной пудру
Не сыплет маковый букет.

Где не желает речка встречи
С морской, солёной синевой.
Где не мерцают тихо свечи,
И позолоченной главой

Не жмутся церкви к небосводу,
Чтоб их душа, молитв полна,
Летела смело на свободу.
Туда, где солнце и луна

Друг другу место уступают,
Как повелел Господь и нам.
Где птицы гордые летают,
Как-будто мчатся по волнам.

Где нет берёз и грустной ивы
С печалью вечной на ветвях.
О всём об этом скажет нивы
Во сне увиденный размах.

Я заливистой, звонкой капелью
Разбужу всю округу с утра
И своей золотою свирелью
Расскажу, что настала пора
Тёплых дней и лучистого солнца,
Ветра свежего и облаков,
Залететь к вам готовых в оконца
Вместо любящих свет мотыльков.
Я раскрашу свод неба лазурью,
Напою заливные луга,
Цвета радуги яркой глазурью
Изогнётся на счастье дуга.
Я грачей перелётною стаей
Осчастливлю родные края,
Чтоб зимы дух последний растаял
И румянцем зарделась заря.
Так природы простые законы
Утвердят превосходство весны,
Почитающей свято каноны,
По которым апрель видит сны,
Что наполнили воздух прохладой,
И в глуши опушённых лесов
Долгожданной, волшебной наградой
Разольётся каскад голосов.
То ручьи - слёз хрустальных творенья,
Побегут, воспевая любовь.
Она радости светлой мгновенья
Приготовила каждому вновь.

Сколько нужно разлук,
Чтоб познать встречи суть,
Чтобы дрожь твоих рук,
Как опасную ртуть,
Собрала влагу слёз
В уголках его глаз?
Неужели всерьёз
Больно вам в первый раз?
И обветренных скул
Повторяя черты,
В пальцах чувствуешь гул
И пульсацию ты.
Сколько нужно сердцам
Было биться об лёд,
Чтобы вам, двум слепцам,
Показать как придёт
Утром ранним любовь
И коснётся души,
Чтоб рождённое вновь,
На обломках, в глуши
Чувство тонких миров
Обрело навсегда
Свой потерянный кров?
Дни...недели...года.

Вы видели, как утром облака
Новорождённую зарю запеленали,
И Господа всесильная рука
Открыла перламутровые дали?
Вы видели, как ласковый ручей
Бежит, тихонько песню напевая
О том, что в жизни он совсем ничей,
А пыльные цветы главой кивая,
Ютятся на обочинах дорог,
Боясь, чтоб их стада не затоптали
Под звуки, что извлёк пастуший рог,
Которые домой коров позвали?
Вы видели, как вечером закат
Качает на волнах уставших море,
И словно оживающий плакат
Небесный фон рисунок сменит вскоре?
Не видели? Прошу вас, посмотрите!
Ведь это неземная благодать.
Руками вы её не сотворите,
Душой её лишь можно увидать.

Сижу тихонько в уголке
На белом, гладком потолке.
Решу, спускаться ль, я потом.
Смотрю, как кошка спит с котом
И слышу, как несёте вздор,
Друг другу ставя всё в укор.
Я чёрный, маленький паук
С ногами вместо ловких рук,
И их достаточно вполне,
Чтоб жить безбедной жизнью мне.
Вы совершенней милюзги,
У вас есть руки и мозги.
Зато нам, хитрым паукам,
Никто не хлопнет по рукам!
Да и зачем мозги то мне?
Они, скорей, нужны тебе,
Ума лишённому супругу,
Чтоб понимать свою подругу.
Раз ум не дали мужику,
Родня он, может, пауку?
Жена же тоже твердолоба
И у неё в подругах злоба.
Порой паучью сеть плетёт,
Мне за сестру вполне сойдёт.
Так вы, ребята, кто всерьёз?
Меня уж мучает вопрос.
Но где же взять на всех то ум?
Зато богат мозгами кум.
Он любит тощую куму
И деток целую суму.
Коров, гусей и даже хряка
Ему пасёт его собака.
А вы живёте не в ладу.
Я лучше к ним с семьёй уйду.
Да, в паутину эти бредни
Я заманил, кажись, намедни.
Глядишь, домашнюю скотину Поймать смогу я в паутину -
Гигантских мух и пауков,
Пусть нас порадует улов!

Помнишь, детство, былые проказы,
Как ловили плотву на блесну,
Как пугали ночные рассказы,
И как резали зубы десну?

Помнишь жар и разнузданность лета,
Что трепало мальчишкам вихры,
И любимца всей школы-скелета,
Да забористость первой махры?

Помнишь, юность, тенистые парки
И шары золотые цветов,
Поцелуи под вздох тёмной арки
И под крик очумевших котов?

Помнишь, зрелость, мы кутались в шали
В те бессонные ночи тревог,
Когда новые дали позвали
Повзрослевших детей за порог?

Только старость сама нам расскажет
Всё, что было с тобой и со мной,
Когда кошкой пушистою ляжет
На диване дождливой весной.

Строки появились на свет после прочтения стихотворения Ирины Себастьян "Иногда"

Коль мы читаем откровенья,
Знать, воля автора на то.
Иной не даст без сожаленья
Надеть тебе своё пальто,
А кто-то душу даст примерить,
Вложив легко её в карман.
И невозможно не заметить
Полунамёк-полуобман,
Что он открыт, простите, миру,
Как люк в ночи среди двора.
Опустим дальше мы сатиру,
Вернёмся лучше к ней с утра.
А кто-то вымысел предложит,
В который веришь до конца.
Сей монолог рассказ продолжит
Про одинокого слепца:

Один слепец хотел прозреть,
Чтоб хоть немного, хоть на треть
Увидеть в прорези замка,
Насколько шавка велика,
Что утром лает, как Полкан,
И веришь - это великан.
А днём скулит, ну словно, щень -
Похоже, песик тощ, как тень.

Вот так поэт, слагая рифму,
Готов предстать святым отцом.
То выдаёт себя за нимфу
С прекрасным, бархатным лицом.
То вам покажет суть натуры
Того, кто верит в мумиё.
То одолжит черты скульптуры,
Чужое выдав за своё.
Заставит думать, сомневаться,
Укоры чувствовать и стыд,
Позволит к тайне прикасаться,
Смеяться, плакать ли навзрыд.

Мы все разнимся, суть едина -
Словами прорвана плотина,
И нас несёт поток вперёд
В стихов шальной водоворот!

Нет тоньше нежного плетенья,
Чем чувства, врученные двум,
Когда раздумья и смятенья
Не покидают пылкий ум.

Когда заходит в гости ревность,
Когда важнее слово "мы"
И ненавистно слово "бренность".
И нет загадочнее тьмы,

Чем тьма полночного бульвара,
В которой слышатся стихи.
Друг другу их читает пара
Влюбленных юных и тихи

Их голоса, и тихо в вечность
Скользит младого духа нить,
Чтоб к слову века "быстротечность"
Успеть "любовь" внахлёст пришить.

А где-то тихо на лугу
Стрекочут юркие сверчки.
И солнцу в огненном кругу
Нужны защитные очки.
А где-то слякоть жижу месит,
И дождь стучит который день.
Потом свои рога развесит
Сушиться вымокший олень.
Кому-то в радость дуновенье
Прохладу дарящих ветров
И озорное мановенье
Травой расстеленных ковров.
Скрипучесть старых великанов
Навеет где-то дух баллад,
А лязг расставленных капканов
Иной придаст рассказу лад.
А где-то тихо спят селенья,
И месяц сон их бережёт.
Кому-то кто-то откровенья
Дарить готов, когда не лжёт.

В кромешной мгле уснул фонарь.
И ночь гляделась в темноту.
Изрядно выпивший звонарь
Во сне увидел пустоту
Своей обкраденной души,
Что дверь грехам открыла смело.
Уж лучше б вынесли гроши
Из дома воры, чем запело
О краже сердце в унисон
С опустошенною душой.
Звонарь тревожный видел сон -
Он одноруким стал левшой.
И колокольный бил набат
О том, что явится пророк.
Крестились все - и стар, и млад.
Крест наложить лишь он не мог.

Пелена белёсого тумана
Прикорнула тихо на реке.
Оглавленье летнего романа
Увидалось где-то вдалеке.
Вспомнились багряные закаты,
Что ныряя вглубь, касались глыб,
Из которых сложены палаты
Во дворцах на дне, где царство рыб.
Вспомнились лиловые восходы,
Что взмывали ввысь навстречу дням,
Лето отправляющим в походы,
Не давая отдыха коням.
Вот уж август мчится что есть духу
На ретивом, жарком скакуне,
И мотив тревожный его слуху
Чудится. То девушка в окне
Затянула песню про берёзы
Вдоль осенних сумрачных дорог,
Про свои несбывшиеся грёзы,
Про любовь, что хлопец не сберёг.

Во тьме печальное окно
Уныло смотрит в подворотню.
И штор помятое сукно
Уже отсчитывает сотню
Мольбой разбуженных ночей.
Хоть веры нет такой, как прежде,
Но воск оплавленных свечей
Пятном чернеет на одежде.
Ты всё же шепчешь образам
Заветных слов немую вязь.
Твоим зажмуренным глазам
Не увидать всю боль и грязь,
Что ограждающей рукой
Отводит прочь Отец Всевышний,
В веках не знающий покой.
Ты не уронишь волос лишний
С воздетой к небу головы
Без воли Господа на то.
Сто тысяч раз слова правы -
Без веры в жизни мы - никто...

Ветер взвизгнул, как-будто собаке
Наступили на лапу впотьмах.
Словно в уличной мелочной драке
Появился жестокий размах.

Листья вжались в свинцовость асфальта
В ожиданьи напора дождей,
Полирующих плитки базальта.
Им хотелось лететь от людей,

В суматохе по жизни бегущих,
Не имеющих времени жить,
Ненавидящих, алчущих, лгущих,
Всё готовых ломать и крушить.

Им хотелось лететь, словно птицам,
В те края, что зовут гнёзда вить,
Чтоб в родные места возвратиться,
Лишь научатся люди любить.

И в повороте головы,
И в тёмном локоне волос
Ты в подтверждение молвы
Читаешь лишь немой вопрос

О правомерности небес
Тебя поставить на пути.
И как мальчишка ждёшь чудес,
Чтоб рубикон сей перейти

И разгадать загадку глаз,
Смотрящих строго, чуть надменно.
Не смеешь ты в который раз
Заговорить с ней откровенно.

Но вот судьба срывает маску.
Ты видишь взгляд её, он нежен.
И жизнь меняет свою краску.
И вот уже почти повержен

Вас разделяющий острог,
В котором чувства под запретом
Скрывались так, как между строк
Любовь запрятана поэтом.

Восьмое марта - бой курантов.
Не в телевизоре - в мозгах.
Пересчитав всех фигурантов,
Володя выскочил в слезах
Из магазина "Семицветик".
Оставил там он пять зарплат.
Владимир - юный кибернетик,
А не промышленный магнат.
Нет, никогда он не забудет
Свой первый в жизни взрослый март -
И в школу горн уже не будит,
И в прошлом запах краски парт.
А в том кафе у морвокзала
Он первый раз сказал ей "ты".
Ну, а она ему сказала,
Что, мол, мимозы - не цветы.
И с той поры не любит Вова
Сей праздник женщин и весны.
Кошмар ночной опять и снова
Цветные Вове дарит сны.

Счастливым дням ведёшь ты счёт,
В календаре рисуя крестик.
Как настоящий звездочёт,
Собравший с неба звёзды вместе,
Считать без устали готов
Своё несметное богатство,
Как прихожан со всех дворов
Считает в праздники аббатство.
Всё стерпит бедный календарь -
И вышивку твою крестом,
И навалившуюся хмарь,
Когда отложен на потом
Подсчёт умытых счастьем дней,
Когда уныния коварство
Тебе становится родней,
Чем света солнечного царство.
Но вот последний сорван лист,
И старый год уйти готов.
И как младенец снова чист
Январь, не знающий крестов.

Он в гольф играет, пьет коньяк,
Гитару щиплет, любит покер.
И в жизни всё, как-будто так,
Что позавидует сам Уокер.

Который Джонни, с этикетки.
А дамы смотрят ему вслед.
Но все они - лишь статуэтки,
Ее средь них, увы, друг, нет...

Она ж поёт и любит Баха
И ездит в Баден воду пить.
Она почти не знает страха,
Один лишь страх - не полюбить

Коньяк и гольф, гитару, покер.
Он сам давно её герой.
Об этом знает только "Уокер"
В бокале кобальта с искрой.

Бульвар согрелся, вдох - и почки
Набрали силу на ветвях.
Дождались выдох - и листочки
Готовят первый робкий взмах.

А им полёта ждать недолго.
Весна и лето - миг чудес,
Когда старушка наша Волга
В зеркальных водах видит лес.

Когда поляны земляники
Зовут аукаться ребят.
И сосны выставили пики
Своих верхушек. И не спят

Птенцов заботливые мамки -
Кормёжка с раннего утра.
И белок взбалмошные самки
Докажут вам, что жизнь - игра.

Промчится всё, и осень встретит
Объятьем трепетным ветров,
Сорвет листву и не заметит,
Как съест ее огонь костров.

Заснеженных строк растворилась поспешность.
Тягучими стали простые слова.
И взглядом разлитая теплая нежность
Катилась повсюду быстрей, чем молва
Разносит по городу глупые сплетни,
Рождая бабенок и дев пересуд.
И день разогретый, как-будто бы летний,
Вершил над остатками снега свой суд.
И запах проталин кружил, словно птица,
Взмывал и врезался прохожим в лицо,
Дурманил рассудок, спеша возвратиться
Туда, где Весна присмотрела крыльцо
У дома, что зиму проспал безмятежно
И вот распахнул свои окна-глаза.
На старых деревьях повисли небрежно
Промерзшие ветви. И будто слеза
Бежал между ними ручей осмелевший.
Он первым почуял Весны колдовство.
А тонкий ледок, от тепла разомлевший,
С ручьем обнаружил свое вдруг родство.

Встречайте новую весну
И с ней рождайтесь, прочь сомненья!
Как ловят рыбу на блесну,
Ловите радости мгновенья!

Коснулся ль теплый луч щеки
Иль почки лопнули у вишни...
Цените эти пустяки,
Для вас старается Всевышний!

Мчится Праздник по деревне,
Зазывают бубенцы
Сохранить обычай древний.
На дворе - Весны гонцы.

Шутки, песни, в играх воды -
Все смешалось, все сплелось.
И закон самой Природы
Повернул земную ось.

Пляшут девки с молодцами,
А блины сидят в печах
С расписными изразцами,
Словно с шалью на плечах.

Из соломы рукодельный
сотворил Красу народ.
И с весельем неподдельным
Пламя водит хоровод.

Сани рыхлый снег утюжат,
Унося Старушку прочь.
Та уж больше не завьюжит,
Нам пришлет на смену Дочь!

Ты не хочешь волшебных миров
И даров до зевоты ненужных.
Ты готов променять хлеб и кров
На вибрацию связок натужных.

Им под силу порвать сотни струн,
Что натянуты жизнью сквозь годы,
Чтобы гроз усмиритель Перун
Отворил потемневшие своды.

Докричаться б тебе до небес,
Пусть услышит надтреснутый голос
С громом дружащий огненный Зевс,
Чтоб в полях вздрогнул выспевший колос.

Чтобы песня твоя на разрыв
Научила прощать и любить.
Чтоб прорвавшийся болью нарыв
Состраданья заштопала нить.

Ты разговор ведешь со снегом.
Его слепили в три комка.
Знаком он вряд ли с быстрым бегом.
И тонкий прут - его рука.

В друзья совсем он не годится,
Он не умеет ничего.
Углем чернеющим глазницы
Лишь зорко смотрят. Ты ж его

Считаешь другом самым верным
И доверяешь тайны все.
Делиться можешь сокровенным,
Шепнешь о черной полосе,

Что начертила "кол" в тетради.
И о проказах во дворе
Молчать попросишь Бога ради!
Без них так скучно детворе!

Но стал теплее солнца луч,
Он скоро весь растопит снег.
Прольется друг дождем из туч...
Простишь ли ты ему побег?

Салютом брызнула сирень,
Повисла гроздьями на ветках,
Будто разглядывая тень
На нижних веточках-соседках.

Ее пьянящий аромат
Кружит шмелей в веселом танце.
А небом сотканный закат
Тихонько спит, как книжки в ранце,

Что за спиной у школяра,
Домой идущего вприпрыжку.
И ветер треплет до утра
В ночи сиреневую вспышку.

Детство смотрит в окно. Цвета сочной травы
Представляются взрослые дали.
И обидно до слез - расстелили ковры,
А побегать по ним не позвали!

Те ковры, как конвой, охраняют леса,
Под запретом любая прогулка.
Не помогут тебе колдовства чудеса,
И слова отчеканены гулко -

Подрасти. Не спеши. Все успеешь с лихвой.
Но от этого хочется плакать.
Мама манит тебя ароматной халвой,
А ты сырость разводишь и слякоть.

Лепятся к церкви домишки,
В даль устремив взгляд окон
Ярких, как-будто бы вспышки.
Тихо идет на поклон
Вечер, укутанный белым
Пледом из снежных даров,
Шагом пугливым, неспешным,
Глушь огибая дворов,
Шепчет молитву, завьюжив,
В храм проскользнул через щель.
Гладко поля отутюжив,
Стихла подружка-метель.
Рано разбудит округу
Сонный, озябший звонарь.
Утро пройдется по кругу
И заберется в алтарь.
Свежим дыханьем погасит
В нужное время свечу.
В цвет золотистый окрасит
Мир, проведет по плечу,
Нежно касаясь любого,
С верой смотрящего в день.
Ликом предстанет святого
Самая страшная тень.

Ты - пилигрим в своей судьбе,
Кочевник с жалкою котомкой.
И к жизни тихой ворожбе
Уже привык, и к корке тонкой
Ледовой глади, и ко мху,
В котором прячется трясина.
И песни леса на слуху,
Их тянет старая осина.
И так знаком простой мотив,
Идешь, как мышь под звуки дудки.
Рутинных дней локомотив
Тебя везет, сминая сутки.
И годы тянутся во след,
А жернова забот никчемных
Их поглощают, как обед,
Что послан вдруг толпе бездомных.
Но вот прозрачная весна
В который раз звенит капелью.
И пробудившись ото сна,
Поддался мир ее веселью.
Тебе ж ничто уже не ново.
Сценарий знаешь наперед -
Кому какое скажешь слово,
Когда и что произойдет.
Ведь столько весен позади!
В твоей котомке тот же скарб.
И как далеко ни ходи,
С тобой вернется тот же раб,
В тебе сидящий и уныло
Смотрящий вдаль десятки лет.
Ему приелось и постыло,
Казалось, все. Но, впрочем, нет!
Тончайший луч к душе пробился -
Ты чуешь новый аромат,
И будто заново родился,
И солнце ярче во сто крат.
Но что такое? Ты встревожен.
А это новая весна.
И новый путь к ногам положен.
Была бы обувь не тесна!

Полей бескрайних аромат
Шмели разносят по округам,
Когда горячечный закат
Сползает медленно по дугам

Чуть преломившихся лучей
Владыки-солнца Ставрополья.
И день, как-будто бы ничей,
Садится медленно на колья,

Что ощетинил палисадник,
Не дав сбежать своим цветам.
А богомол, как храбрый всадник,
По листьям скачет тут и там.

И треск цикад нещадно глушит
Малейший шорох южных трав,
Которых ветер жаркий сушит,
В ковер изысканный соткав.

Прохладой ночи небо дышит
И пьет ее сполна ковшом -
Он звездной нитью четко вышит
На черном куполе большом.

Раскраснелся сегодня закат,
Обещая на завтра ветра.
И расплющился вечер, как скат.
И ушел в глубину до утра.

Там на дне в разноцветных кораллах
Он увидит прозрачные сны.
День рассвет повстречает на скалах,
Где лучи золотые видны.

И обещанный ветер покажет,
Как трепал кучерявость берез
В дальних весях. И бурей накажет
Тихий мыс, рассердившись всерьез.

И лишь вечер утишит бродягу,
Да погладит морскую волну.
И на берег швырнувши корягу,
Вновь нырнет на покой в глубину.

Ее фигура вдалеке,
Как оттиск темный на белесом
Тумане легком на реке,
Зависшем дымкою над плесом.

И утро зябкое утонет
В твоих прищуренных глазах,
Лишь теплоход гудком застонет,
И милых рук исчезнет взмах.

А дальше будет вереница
Постылых дней, где ты один -
Толь пассажир, то ли возница,
Толь жалкий раб, толь господин?

И жить ты будешь ожиданьем,
Когда судьба вознаградит
На берегу Оки свиданьем
С той, что разлука возвратит.

В тишине полустанка ночного
Пробегает глазастый состав,
Словно путника кто-то шального
Тянет следом за длинный рукав.

И задумчиво шепчутся кроны
Великанов, не знающих сон.
И поспешно считает перроны
Самый дальний, последний вагон.

Темнотой окаймляет дорогу
Ощетинившись лес вековой.
И как волны качают пирогу,
Ночь качает с небес головой.

Утро будет встречать на вокзалах
Поездов бесконечные нити
В городах величавых и малых,
Заблудившихся в рельсах, как в сыти.

День по рельсам покатится снова.
Вот опять полустанки и сосны.
А под звездною гладью покрова
Поезд, мчащийся зимы и весны.

Если хочешь проехать по снегу,
Не скупись и купи снегоход.
Хотя можно и просто телегу,
Здесь нелишен разумный подход.

А к телеге лошадь в придачу.
Без нее ведь телега - дрова.
Ну и снега возьми на сдачу -
В феврале то повсюду трава.

Ох, юный день, как ты пуглив!
Как завываешь в подворотнях,
От страха путая мотив,
Спеша укрыться в добрых сотнях

Таких же дней, но все напрасно.
Тебя клянем мы и корим,
Порой в сердцах, порой и гласно.
Порой за все благодарим.

И каждый раз, тебя встречая,
Мы узнаем особый лик,
Твои нюансы подмечая
И каждой новой грани блик.

Ведь ты для каждого - сегодня.
Ты - не вчера и не потом,
Крупица зыбкая Господня,
Комета с огненным хвостом,

Ты -миг, ты - взмах ресниц бескрылых,
Ты - луч, спустившийся с небес,
Забот вращение постылых,
Ты - тонкий дух, обретший вес.

Тебя не будет повторенья,
Ты в настоящем, ты сейчас.
Дороже в мире нет творенья.
Скажи, который уже час?

Двенадцать? Полночь на пороге -
Сегодня нет и нет вчера.
И завтра спрятано в остроге.
Какая дивная игра!

Вот стрелка дрогнула, шагнула
По циферблату в новый день.
И ночь тихонечко уснула,
Усевшись птицей на плетень.

Под ярким светом фонаря
Кружится стайкой белый снег,
Надежду юности даря
На бесконечно-длинный век,

На то, что весело снежинки
Садиться будут на язык,
На золотистые пружинки
Волос, к которым так привык,

Еще десятки долгих лет.
И сам подтянут и плечист,
На веки-вечные брюнет,
Задорен, весел и речист.

Увы, так будет не всегда.
Посеребрит зима виски
И подсчитает всем года,
Сорвав ненужные листки.

Лишь вечным будет белый снег.
И память нежно сохранит
Дрожанье трепетное век
Закрытых глаз, когда манит

И греет луч, пронзив с небес
Морозный день. А ты влюблен
В безгрешный мир и ждешь чудес...
Ведь ты влюблен...

Смотри, уже проснулся клен!
Резной расправил свежий лист.
И парк, что в юг душой влюблен,
Наполнил вальсом гармонист.
И суетится городок,
Стучат набойки каблучков.
И с рыбой вяленой лоток
Манит всех местных мужичков.
Кулечки семечек, черешня.
Асфальт засыпан шелухой.
Застолья в праздники, конечно.
Закон совсем ведь не сухой
Там, где пичуги на деревьях
Кричат прохожему : "чекушку"!
Похоже, птахам в нежных перьях
Нагрело здорово макушку.
Чтоб море скрыло вас по пояс,
Три дня идти от кромки пляжа.
И слышен чей-то громкий возглас,
Мол, он устал, на мель заляжет.
И каждый теплый вечерок
Искусан знатно комарами.
Была бы воля, хоботок
Им отпилить на пилораме!
Арбузный сок течет рекой,
И засыпают август груши.
Нарушен твой ночной покой,
Коль целый день ты это кушал.
Мой милый город был таков,
Где годы юные прошли.
Потом был Питер, был Ростов -
Язык мы общий не нашли.
И вот на улице из детства
Стою спустя десятки лет.
Скажу без всякого кокетства -
Роднее места в мире нет.
И нет желаннее свиданья.
Мне память душу бередит.
А тень зовущего скитанья
Над морем чайкою парит.

*горлицы в этом городке на Азовском море выкрикивают что-то похожее на "чекушку")), местные жители так и называют здесь этих птиц "чекушками"

Вот лебедь в небе проплывает.
То новый день послал гонца.
Он в облаках от всех скрывает
Улыбку юного лица.

Уж показался первый лучик.
Ну, здравствуй, знойный братец-день!
Дождемся ль милости мы - тучек,
Дающих всем живущим тень?

Раскинет поле ширь с размахом
Душистым, войлочным ковром -
Раздолье юрким, звонким птахам!
И небо южное шатром,

Что синью залитое море,
Обнимет всю земную высь.
И жаркий полдень уже вскоре
На мягких лапах, словно рысь,

Крадучись двинется к закату.
И златоглавый и босой,
Как Русь познавшая расплату,
Парнишка, машущий косой,

Закончит спорую работу,
Поднимет ввысь усталый взгляд,
И за Всевышнего заботу
Он примет туч идущих ряд.

Одинокий, неприкаянный рассвет
За окном уныло проплывает.
На тебе сошелся клином белый свет.
Знаешь, в жизни всякое бывает.

Горечь фраз, нарушенный обет,
Боль и недомолвок череда.
На тебе сошелся клином свет.
Знаешь, будет новая среда.

А за ней четверг, тебя лишь нет
В отрывном моем календаре.
На тебе сошелся клином свет.
Знаю, ты вернешься на заре.

Волею случая герой/героиня стихотворения
оказывается в небольшом приморском городке,
в котором прошло его/ее детство. При первой же
возможности он/она отправляется на свидание
с городом, в котором не был(а) много лет.
С кем и с чем встретится герой/героиня -
решать каждому автору. Название стихотворения
можно изменить на свое усмотрение,
так как каждый имеет право назвать
свое детище по-своему)) Просто с общим
для всех названием стихотворение будет
легко узнать)) Предлагаю каждому опубликовать стихотворение на своей страничке
в следующую пятницу, 7-го февраля.
Думаю, будет удобно, если каждый автор сразу после размещения стихотворения на своей страничке будет ставить лайк под этим текстом. Так можно будет понимать, кто приглашает для прочтения.

Дорогие подписчики (и не только))!
Буквально вчера появилась идея,
которую предлагаю осуществить всем желающим))
Считаю, будет действительно интересно,
если каждый из нас напишет стихотворение
по определенному сюжету. Каждый сможет
представить ситуацию по-своему и
по-своему облечь ее в стихотворную форму.
Если позволите, первый сюжет и название
будущего стихотворения я опубликую
на своей странице в течение сегодняшнего дня.
Своими лайками под этим обращением
вы дадите понять, кто готов участвовать.
Готовые стихотворения должны быть опубликованы
в определенный день (например, через неделю).
Соответственно, через неделю кто-то из участников
опубликует на своей страничке
следующий сюжет и тд.

Снежинки тонкого плетенья
Уселись смело на рукав.
Зима руки своей творенья
Не сбережет, едва соткав.

Им невдомек - тепло губитель
Их кружевного естества.
Лишь холод - верная обитель
И верный спутник колдовства,

Зима которым управляет,
Метель спуская нам с небес.
И чудеса свои являет -
Смотрите, день в снегу исчез!

Ты свой закат в окне встречаешь.
И день наступит только твой.
И вечер с ночью повенчаешь
Тобою вышитой канвой.

Никто тебя не потревожит.
Никто не скажет, что не прав
И латы пред тобой не сложит,
Коль ты один. Никто твой нрав

Словами веры не утишит.
И не коснешься ты глубин
Души другого. Не услышит
Тебя никто. Коль ты один.

Свет рекламы "Ринашенте"
Спорит с южной темнотой.
Итальянское "ниэнте"
Подкупает простотой.

Говорливый и веселый,
Папой взрощенный народ.
Нет спасенья от удушья
Смех рождающих острот.

Оценить ажур Дуомо
Приглашает новый день.
Лоск миланского ""уомо""
Он отбросит статью в тень.

Мне же ближе стены ГУМа,
Мне милей Неглинки храмы,
В дождь за книжкой сонной дума
Да герой советской драмы.

Ринашенте (Rinascente)- главный универмаг Милана
ниэнте (niente) - ничего
Дуомо (Duomo) - главный собор Милана
уомо (uomo) - мужчина

Рожденный в зное, средь полей
Не станет впитывать прохладу
Привыкший к засухе репей.
Не ценит он дождя усладу.

А солнце в небе разошлось -
Палит вовсю и плавит день.
Беднягам ирисам пришлось
Искать спасительную тень,

В траве высокой растворились
И живы думой о грозе.
Так грозди винные спустились
Под лист зеленый по лозе.

Затихло все, лишь ястреб кружит
И устремляется к закату.
Так он дождю молебен служит,
Чтоб учинить жаре расплату.

Не знаю, что там говорят
Про глубину бездонных глаз,
Что звезды блещут и манят,
Когда влюблен ты в первый раз.

Лукавят, думаю, немного.
И во второй есть глубина,
А звезды с неба смотрят строго,
Когда им фальш в любви видна.

Предрассветная мгла
Чуть коснулась земли.
И как в стоге игла
День вчерашний в пыли

Безвозвратно исчез,
Растворился в реке,
На вершину залез,
Улетел налегке

В предрассветную мглу,
Чтоб коснуться земли
И как в стоге иглу
След найти свой в пыли...

По крышам, рамам и стеклу
Ты барабанишь что есть мочи.
Желая путь найти к теплу,
Съедаешь снег и дни, и ночи.

И вот сейчас в разгар зимы
Бежим, как осенью с зонтами.
Ты снег, что редко видим мы,
Зовешь сразиться на татами.

Дружище, видели мы схватки,
Когда едины дождь и снег.
Прости, но эти неполадки
Прогноз давно уже отверг.

Февраль сулит мороз и вьюгу,
А дождь весна, как гостя ждет.
Поправив с ловкостью подпругу,
Она гонцов с теплом пришлет.

Но это позже, будет время -
Услышим первую капель
И бойких птах младое племя.
Пока же пусть метет метель!

Она уж много лет в плену.
Он отпустить ее не хочет.
Рассказ в сто тысяч дней в длину
И боль, которая так точит.

Ему лишь душу ей излить,
Чтоб горечь в прошлом вдруг осталась.
А как жить ей? Ведь разлюбить
Она его и не пыталась.

Дружочек. Милая подруга.
Лишь так ее он называл.
Держа на привязи, из круга
Друзей-подруг не вырывал.

Она ж умеет слушать так,
Как ни одна другая в мире.
Не вставит ржавый свой пятак
И не раскроет рану шире.

Вот и сейчас, она молчит
И смотрит грустными глазами,
Как умный пес. Он не ворчит
И не смутит людей слезами,

Когда прогнали со двора,
Коль стал хозяину не нужен,
И разыгравшись, детвора
Гоняет днем его по лужам.

Она спасет, ей не впервой
Спасать его от неудач.
Потом луна услышит вой,
Но только глух ее палач.

Вот-вот закат заглотит солнце,
И ночь вдохнет покой дубрав.
И в неба бархатного донце
Вонзятся звезды, как в рукав

Репейник накрепко вопьется,
Когда ты навзничь на траве
И солнце ласково пройдется
Тебе теплом по голове.

Вот-вот и все впадет в забвенье,
И явь утратит ясность дня.
Лишь сна приблудного творенья
Закружат, вдаль тебя маня.

Спозаранку Шура мчится на такси.
Черный хлеб, конфеты, в банке иваси.
Собраны гостинцы будущей родне.
В мыслях он прискачет к сватам на коне.
Прикупил корзину свадебных цветов,
Счастьем он контужен и на все готов.
Два кольца в кармане. У таможни шок -
Ну зачем так много? Если только впрок.
Невдомек ребятам, кольца для двоих.
Пассажир нормальный, не какой-то псих.
А размер единый? Есть на то ответ -
Дефицит в столице, больше кольцев нет.
Два забрал последних и еще браслет,
Правда, шел в нагрузку верблюжачий плед.
К ужасу отложен долгожданный взлет.
Шасси не в комплекте, на закрылках лед.
Чашечка в кофейне скоротала время.
Бодрость небывалая стукнула прям в темя.
Вновь мечта в зените, вновь объявлен рейс.
Мчится на посадку нам знакомый фейс.
Мчится на посадку кладь ручная следом -
Два кольца с браслетом и корзина с пледом!

Никчемный, серый пейзаж,
Набрякших туч плывущий клин
И ограниченный тираж
Погожих дней рождают сплин.

И в тягость дел обычный ход,
И ветер гонит в гости скуку,
Но в грустных мыслях ищешь брод
И ждешь протянутую руку.

У солнца много рук-лучей.
Их стоит спрятать в рыхлом снеге,
И вот уже бежит ручей,
И сплин растоплен в теплой неге.

Закат окрашен в цвет хурмы.
Еще чуть-чуть и солнце сгинет.
Исчезнет там, где из сурьмы
Холодный след созвездий стынет.

Ну а пока извечный спор,
День уступать не хочет ночи.
И сквозь прозрачность тонких штор
Я вижу - вечер порван в клочья.

Есть в столице район, он знаком с детских лет.
В нем живет старый дом, лишь жильцов тех уж нет.
Были частые гости мы у нашей родни.
Словно в сказке остались те далекие дни,
Где веселый художник приглашал нас в свой рай -
Доброй сотни набросков безалаберный рай.
Стол завален бумагой. Лупа и карандаш.
Наконец, для работы был подобран типаж.
Знать, пропитанный дымом акварельный талант
Был подарен Всевышним. Не для всех этот фант.
Кухня пахла крахмалом белоснежных вещей,
Черным хлебом и салом для хваленых борщей.
Провожала всегда нас в окошке улыбка.
Невдомек детворе, что все в мире так зыбко.

***Иллюстрация моего дяди

Любовь? Привязанность? Иль жалость?
В окне застыл твой грустный взор.
Помятых щек щенячья впалость.
Любовь, бесспорно...Что за вздор?!

Иду, а ноги увязают,
И наст крошится прошлых дней.
Сомненья горькие терзают.
Чем дальше я, тем все видней

Окошко с грустными глазами.
Я вопрошаю вновь и вновь,
Борясь с внезапными слезами:
Так что ж - Привязанность? Любовь?

Что заставляет развернуться,
Брести в снегу, терпя усталость,
Чтобы щеки твоей коснуться?
Любовь? Привязанность? Иль жалость?

Прозрачность утру не грозит,
Оно еще не видит света.
Торшер лишь в комнате горит,
И сон витает без ответа.

Ступая осторожно, по строчкам, словно барс,
Слова сложились складно и превратились в фарс.
Задуманный открытым с начала до конца,
Стих вывернулся ловко, примерив лик льстеца.

Вернуть в родное лоно - задача не проста.
Здесь мало вдохновенья и чистого листа.
Очистить надо мысли, с души стряхнув "пыльцу",
И обратиться сердцем к Всевышнему Творцу.

Город готовится медленно к ночи.
Гаснут огни многочисленных глаз
Старых домов. К ним уют приторочен
Милых дворов, о которых рассказ

Пишет столица, листая столетья,
Крыши латая и старый фасад.
Мощных заборов чугунные плети
Сложный узор срисовали с оград,

Что создавали когда-то умельцы,
Дух придавая особый векам.
Выковать в прошлое тайные дверцы
Было подвластно волшебным рукам.